— То есть Уходящие — это хатты? — озвучил радостный Лес.

— Да Беспамятные знают, что у них там теперь и кто они! — взорвался Локьё. — Возможно, они возродили хаттскую цивилизацию! Возможно… Да нет, именно так! Иначе у них не было бы причин порвать с нами!

Ненависть к хаттам была ещё очень свежа и в Империи, и в Содружестве. Я ощутил, что кулаки сжимаются как бы сами собой.

— Значит, в изменённых землях оставался рассадник хаттской заразы… — Симелин отстранил врача и повернулся ко мне. — И ты знал об этом?

— Я знал про банк матриц учёных с Земли. Я и подумать не мог…

— Ну да, согласился Локьё. — Иначе они бы тебя и не отпустили. Ты не сумел бы скрыть отвращения, если бы понял. Ты глуп. Потому и хранил свои секреты.

— И что теперь? — я с усилием разжал пальцы.

— Но это мозги… — сказал Симелин задумчиво. — Кем бы они ни были, это же такие мозги…

— Ну да, — кивнул Локьё. — Научный потенциал должен быть выше всяких моделей. Но хатты?

Я зажмурился. Голокартины хаттской войны всплывали перед глазами, словно из глубин памяти, хоть я и не воевал.

Слишком много гипнофильмов, слишком много влитой прямо в подсознание ненависти…

Они были четвероногими. Совершенные биомеханические тела с четырьмя конечностями, мозгом человека между лопатками и мордами химер. Руки были им не нужны.

Своими машинами они управляли «силой мысли»: импульсы нейронов небиологическая часть их тел преобразовывала в самые разные волны — от звуковых до нейтрино.

От каких-то из них они и сошли в нашем понимании с ума, перестав держать людей за братьев по разуму, превратив их на своих планетах в подопытных и рабов.

— Боишься хаттов, капитан? — усмехнулся Локьё.

Я поднял глаза на доктора.

Он смотрел равнодушно, выжидающе. Это ТОГДА хатты были четвероногими. Время простых модификаций ушло. Теперь они могли быть любыми.

Домато вполне мог оказаться и «белым человеком», и Уходящим, и хаттом.

Кто мог знать, что скрывается под старой морщинистой кожей? Его никто не мог проверить и заподозрить, ведь главный врач — он сам.

Я сглотнул. Очистил мозг от видеопляски. Ещё раз сглотнул.

— Нет, — сказал я громко. — Я — не боюсь!

История тридцатая. «Здравствуйте, я — хатт!»

Открытый космос, «Леденящий»

Я выкрикнул «не боюсь» и замер.

Чего я ждал? Что Домато оскалит клыки и бросится на меня? Или снимет маску старого врача и скажет: «Здравствуйте, я — хатт»?

Но пауза росла, и не происходило ничего.

Замер не только я.

Локьё, Симелин, и даже Лес — задержали дыхание, прислушиваясь к чему-то неявному для меня.

А потом синий эрцог сказал вдруг негромко и буднично:

— Но ведь получилось, а, Бакки?

Симелин отмер и с сипением запустил в лёгкие воздух.

— Что получилось? — спросил я потерянно.

Локьё чуть нахмурился, но потом встал и поманил меня.

— Дай-ка, — сказал он, требуя жестом, чтобы я подошёл ближе положенного по протоколу. И цепко ухватил меня за затылок, благо рост ему позволял. — Глаза закрой. Чувствуешь? — Голова моя закружилась, и пол поплыл в морду. — Вот так — пустота! А вот здесь — узел, опора.

Я действительно ощутил, не телом, но чем-то ещё внутри, что утерянная было палуба почти под ногами.

Локьё похлопал меня по затылку, отпуская. И я, с трудом сохраняя равновесие, поспешил сделать пару шагов назад и сесть в кресло.

— Вот так! — назидательно усмехнулся эрцог. — Сначала зарождается узел на причинности. Опора, возможность того, что есть шанс продавить события. И только потом, в результате очень… Не обольщайся, хаго! — он возвысил голос, увидев мою улыбку. —…Очень бережных, грамотных действий можно проявить события и создать новую, не существовавшую ранее нить.

Локьё посмотрел мне в лицо, оценил проступающее разочарование и рассмеялся.

— А ты чего ждал? Что сейчас же на нас посыпятся твои «белые люди»?

Я закусил губу и едва не оглянулся.

Двое присутствующих «белых» сыпаться не собирались.

Кем бы они ни были, в их положении здесь не изменилось ничего. По-прежнему только я один знал, что Домато и его помощник тесно связаны с мистическими «белыми людьми» или Хэд знает с кем. Видно, с этим знанием и помру.

Что же я сделал неправильно? Я же сумел, я задавил ненависть?

— Пошли работать, капитан! — прервал мои размышления Локьё. — У меня Совет, а ты давай к Мерису, пусть поднимает свои алайские привязки! Вам нужно срочно собрать совещание на Северо-алайском уровне без лендслера. Думайте, как это сделать, а мы с Бакки займёмся причинностью. Шанс у нас есть, но задницу отсиживать не время! Свяжешься потом со мной. Только со мной, понял? Без фокусов!

Я только и сумел, что кивнуть.

Эрцог смерил меня глазами, позвал Симелина, и они вышли вместе. Наверное, хотели переговорить по дороге.

Элиер и Лес выводили под руки доктора, и я застыл у дверей, пропуская эту странную процессию. Теперь я вообще не верил в демонстрируемую немощность Домато. Он явно понимал и контролировал всё, что происходило в капитанской. У меня аж зуделось, насколько ощутимой была рука этого невидимого дирижёра.

Лес подмигнул мне, я показал ему кулак, чем только развеселил парнишку. Он сыграл и выиграл. И даже не особенно обманул Домато: сапфир-то я им подкинул как раз семейный.

Знал ли Лес больше меня про Домато и Элиера или вылезал на чуйке? С чуйкой у него было более чем. Его учили жестокие учителя — светочастотные удары по грунту, озверевшие бойцы спецона да такие же трущобные крысы, как он сам.

Ну, квеста амаи гата…

Задница бога на костылях. Только не задница неведомого бога, а конкретная, медицинская.

Я обернулся, прежде чем выйти из капитанской. Вазочка, где лежали конфеты, была пуста. Лес всё-таки сумел запихать в себя всё.

Открытый космос, алайский полигон

— Вальтер, уходим!

Рос пытался оживить подвисший навигатор, но машины в пространственных аномалиях ломаются быстрее людей.

Вымороченное пространство шумело в ушах, перед глазами то темнело, то искры летели, словно метеориты.

— Вальтер! Прекращай поиски! Мы их не найдём и сами тут сдохнем!

Дерен промычал что-то малоразборчивое. Давление было таким, что лопались сосуды. Густой кислород застревал в горле, не давая дышать.

— Они где-то рядом, — прошептал он. Собственный голос булькал в ушах. — Я слышу. Слышу, как пульс.

— Надо уходить, пока я ещё понимаю куда!

— Дай две минуты?

Рос посмотрел на показания приборов и помотал головой. Навигатор перезагрузился и с перебоями, подвисая, но начал считать.

Сейчас ещё был шанс вывести шлюпку из кваркового «бульона» в привычную зону Метью, но не факт, что через минуту не сдохнет реактор или не отключится мутнеющее сознание самого пилота.

Шлюпка затрепетала, набирая скорость. Движение здесь и не ощущалось почти, только тело начинало дрожать в такт растущему ускорению.

— Хьюмо, стой!

Шлюпка дёрнулась и… повисла в пустоте.

— Всё, — сказал Рос. — Издох навигатор.

Дерен закрыл глаза и попытался пропихнуть в лёгкие резиновые молекулы кислорода. В груди болело.

Рос провёл ладонью по пульту, активируя аварийный кодовый режим. Вот только какие коды могут быть в вымороченном пространстве, в которое они попали?

Где они вообще?

«Нужно учесть поправку на „бульон“, — сказал он себе. — Что есть „кварковый бульон“? Некое беспорядочное движение, которое в сумме векторов должно давать ноль. Значит, „бульон“ нужно учитывать, как солнечный ветер с противоположными суммами векторов. Помеху и давление он, конечно, даёт, но на скорость не повлияет…»

Рос, ориентируясь больше как птица, стремящаяся домой, стал вытягивать скорость разгона «на глаз».

Или они сейчас влетят в зону Метью, или…