— Ты хотел сказать, капитана Верена? — нахмурился Херриг.

— Это всё равно. Спецоновцы имён не имеют, но… чтут их.

Колин вдруг заметил блеск в глазах министра. Что же он такого сказал? Разве что употребил идиому, которой уже триста лет? Министр устал от общения с малолетками и идиотами и жаждет философского разговора?

— Гендепартамент заявит протест! — снова повысил голос Херриг.

— Это твои проблемы.

— Но ведь нет никакого смысла использовать в такой операции настоящие останки! Сгодятся любые!

— Я хочу похоронить останки моего друга! — В голосе Колина послышалось что-то нехорошее, мёртвое. — Если министерство возражает, пусть само ищет человека, который возглавит южный сектор!

— Ты не выйдешь отсюда, генерал, если не подпишешь назначение! — взревел Херриг и понял, что перегнул палку.

Колин Макловски равнодушно отвернулся к имитации окна и стал разглядывать голограмму пейзажа. Он был из тех, на кого чрезмерное давление оказывает прямо противоположный эффект.

— На виселицу захотел? — буркнул контр-адмирал.

— Окажи милость, — усмехнулся лендслер. — Запроси в секретарской сколько лет я не был в отпуске, если не считать таковым последнюю ссылку. Только не забывай: часть кораблей южной эскадры Абэлиса зажата силами Содружества непосредственно в Системе Дождей. И флаг в руки тому, кто будет всё это расхлёбывать.

— Что ты себе позволяешь! — прошипел Херриг, понимая, что его оскорбили, и не понимая смысла оскорбления. Выражение «флаг тебе в руки» было настолько древним, что контр-адмирал никак не мог вспомнить, что оно значит.

Колин хмыкнул: ты сам хотел усложнить разговор. Он потянулся к графину, налил воды, но пить не стал.

— Зачем тебе голова? — спросил Херриг. — Только не ври про похороны.

Лендслер пожал плечами.

— Ты не понимаешь главного. Юг стоит на более древних традициях, чем Север. Есть обряды, не выполнив которые, я могу потерять уважение своих людей. А от этого недалеко и до потери боевого духа.

— Но как они могут догадаться, что в закрытом контейнере остатки именно твоего капитана?

— Не веришь? — Колин снова уставился в окно. — И решил воевать с Югом?

Херриг поднял потяжелевший взгляд на табло, где были и электронные часы. Близилось начало второй части совещания.

Эти сумасшедшие эрцоги, эйниты и прочая шваль. Нужно вычистить их всех. Всех этих проклятых мутантов Юга.

Чтобы его люди больше не заражались от них и не сходили с ума. Ведь и южный лендслер когда-то был патриотом и мужественно сражался с хаттами.

Но пришли страшные времена. Разведка донесла, что хатты зашевелились в своём гнезде. Если они найдут общий язык с Локьё…

— Забирай, — сказал он. — Но если через неделю голова Локьё не будет лежать вот здесь… — он ткнул пальцем в пол.

— Через неделю — не будет, — качнул головой Колин. — Через двадцать один день. Похороны на Юге — сложный обряд. Мне понадобится время на подготовку.

— Очко, — согласился министр. — Через двадцать один день. Вот здесь. Или здесь будет лежать твоя голова. А назначение ты подпишешь здесь и сейчас.

— Назначение я подпишу там, где мне передадут голову, — лицо лендслера было непроницаемо, и министр уже больше ста лет знал, что давить на него бесполезно.

— В таком случае мои люди будут сопровождать тебя в медцентр, — подвёл он итог и встал. — Убирайся!

Лендслер обвёл взглядом министерский кабинет — словно голографировал для себя, чтобы пересматривать запись долгими вечерами в космосе. — 21 день, — повторил он.

Когда дверь за лендслером срослась с хлюпаньем множества защитных мембран, из соседней с министерским кабинетом комнаты вышел Долгин.

— Я не понимаю, — сказал он. — Зачем мы отдаём ему голову? Тогда уж лучше Гендепу…

— А и не поймёшь, — поморщился министр. — Он не подпишет без этой капсулы с головой Верена.

— Подменить?

— Боров прекрасно разбирается в генетике. Он потребует сделать анализы прямо на месте.

— Вот и прекрасно. Как только он покинет лабораторию…

Министр кивнул.

— Только без стрельбы. Не отбирай игрушку — он может забузить. Лучше обмани, одурмань газом или психовоздействием, и уже тогда подмени криокапсулу. Не будет же он проверять её в лифте? Мозг капитана Верена нам самим пригодится. И проследи, чтобы лендслер подписал всё как надо! Империи требуется ИМПЕРСКИЙ Юг, или пусть он сгорит в изначальной Бездне! Хотя… — министр помедлил. — Говорят, эйнитские бабы очень красивые. А ещё я слыхал, что алайские психомашины хорошо зачищают сознание от всяких дрянных способностей. Тело может ползать потом сколько угодно, и говорят, что даже слюней не пускает.

История сорок шестая. «Вор у вора»

Дьюп. Готто. Северная Империя

Контр-адмирал Херриг потребовал соблюсти протокол и досидеть совещание до конца.

Лендслер Юга Колин Макловски вынужден был согласиться, хотя прекрасно понимал, в чью пользу капает время.

В исследовательский центр закрытого института военной медицины военный министр со свитой, лендслер и его новый заместитель полетели лишь спустя два часа. И Колин не без оснований полагал, что к его визиту там успели подготовиться основательно.

Пропуск был оформлен только на лендслера, его зама, Ликама Брегенхайнера, не пустили даже на лабораторный этаж. Он остался ожидать Колина в холле минус третьего этажа, а лендслер и Херриг спустились ниже.

Они прошли через двойной шлюз в хирургический блок, облачились в защитные костюмы и проникли в святая святых — лабораторию по исследованию мозга.

Там их встретили, направили в отдельный изолированный бокс, где проинструктировали и предложили принять ионный душ.

Колин проходил инструктажи и обработки молча: не удивляясь, не спрашивая. Казалось, его вообще ничто не волновало. Херриг терпел, демонстративно отыскивая в каждом помещении электронные счётчики времени.

Наконец, гости оказались в стерильной лаборатории, похожей на огромный куб: стены её были пластичными панелями управления, пол покрывало специальное инертное желе.

Лендслер мысленно поздравил себя, увидев останки друга. Голова импл-капитана Верена была заключена не в стандартную криокапсулу. Температура была снижена только до +4 градусов по Цельсию, и в капсуле присутствовала автономная система обеспечения жизнедеятельности.

Весьма странно, для замороженных мозгов. Но Колин Макловски снова не задал ни одного вопроса. Он лишь потребовал генетическую гель-карту и спектрограммы.

И тщательно проверил анализы, в какой-то момент попросив даже предоставить ему микроскоп.

Херриг, набычившись, терпел.

После осмотра и анализов капсула с головой капитана Верена была вынута из приборного гнезда и подсоединена к автономной системе обеспечения жизнедеятельности.

Чистой длины в ней было 102 сантиметра, диаметр равнялся шестидесяти сантиметрам, вес — восемнадцати килограммам.

Херриг потребовал гравитележку, и ему, разумеется, дали.

Вышли они к лифту «втроём» — лендслер, контр-адмирал и тележка. Ну и многочисленная охрана.

На минус третьем этаже Колин Макловски шагнул из лифта, махнул ожидающему его в холле заместителю, лифт замер на те секунды, пока Ликам Брегенхайнер поднимался из кресла и делал свои восемнадцать шагов до лифтовой шахты.

Херриг, нахмурившись, фиксировал очередное промедление.

Однако заместитель лендслера положенные ему метры преодолел быстро, тенью скользнув вперёд.

В лифте было тесно от набившихся в него охранников, и на миг заместитель заслонил от мрачного контр-адмирала тележку с капсулой.

А ещё через мгновение, когда Херриг повернул к ней голову, никакой капсулы на тележке уже не было.

Дипломатический скандал созрел примерно секунд за шесть. Ну, или за семь, тут показания охранников и записи камер расходятся.

Ли Перет. Готто. Северная Империя