— Если меня нашинковать мелко-мелко? — рассмеялся я.

— Мы достаточно оснащены здесь, чтобы не резать. Мне было бы любопытно послойное сканирование мозга. Это очень нудная процедура, но, согласись, не у каждого есть шанс остаться в атласах.

— Я подумаю. А ты подумай над выпиской. Может, сторгуемся.

— Когда твоё состояние удастся хотя бы стабилизировать, тогда и поговорим. Пока я просто не могу тебя выписать. Ты же свалишься где-нибудь по дороге, а виноват буду я.

Он поднялся.

— А по отравлению новая информация есть? — спросил я на всякий случай.

Накопай доктор хоть что-то, он бы похвастался сам.

— Есть одна сумасшедшая гипотеза, — Есвец глянул через плечо во двор, но Дерена, разумеется, не увидел. — А что если ты сам себя травишь?

— Это как? — Ему опять удалось меня удивить.

— Допустим, иммунитет пытается убить организм, а потом сам же борется с последствиями этой атаки.

— Амар, я не медик, но мне кажется, что так не бывает.

— Всё бывает на этом свете.

— Ну, тогда тем более отпусти меня, а? Тут не лечить надо, наверно, а мастера какого-нибудь? Может, мне на Грану слетать?

— Вот-вот, — сказал он. — И пилот твой, опять же…

— Дерен? А что с ним?

— Ну, если того, кто лазит в окно, зовут Дерен…

Я кивнул.

— То, что он делает — психосоматика, — пояснил доктор. — И от отравления такое не помогает. А тебе — помогает.

Вошла ночная сестра, и доктор Есвец направился к дверям. Обернулся:

— Я подумаю, что можно сделать, — перешёл он на официальный тон.

Пришлось ответить такой же формальной благодарностью.

— Ты, поди-ка, в город у него просился? — неожиданно благодушно проворковала ночная сестра, когда дверь за доктором закрылась.

Я едва не вздрогнул: привык уже, что эта леди — молчит как дерево под окном.

Ночная сестра оставалась последним бастионом, не павшим перед обаянием Дерена. От безделья он обхаживал персонал. В результате меня здесь уже чуть ли не на руках носили.

Это было обременительно, зато я понял, что лейтенант имел в виду под волей.

В основе сознания Дерена, как и у меня, и у многих из экипажа, и тем более из храма, имелся некий стержень правильности понимания мира.

У каждого из нас есть своё понимание мира. А вот «сила» этого понимания — разная.

Когда я попал в клинику, я был для персонала неким имперским бандитом. Таково было их понимание меня.

Но вклинился Дерен и привнёс своё понимание моей роли на Юге Галактики.

Это понимание постепенно прогибало чужое, и через неделю я стал для обслуги клиники неким условным ветераном-героем, надеждой Содружества и вообще кем-то очень нужным, симпатичным и ценным.

У персонала не хватало воли сопротивляться миропониманию Дерена. Он их вроде и не пытался перетянуть на свою сторону, только удивлённо вскидывал глаза, улыбался в ответ на нелепые формулировки, отвечал на вопросы. И тихонько изменял их мир под себя.

Чужие мнения обо мне на него влияния не оказывали, а вот сам он был для местных похуже вируса.

Наверное, Глен проделал то же с самим лейтенантом, только не за неделю, а в пару минут. И это оказалось не безболезненно для него.

Дерен, этот хитрый полосатый керпи, и на корабле подмял под себя большую часть команды. Он не привык, чтобы его насиловали таким извращённым способом. Боюсь, он был прав, признавшись, что физическое насилие перенёс бы легче.

Я улыбнулся, и ночная сестра тоже заулыбалась умильно.

Она была одной из многочисленных джангарских сектанток, посвятивших себя уходу за больными.

Было ей далеко за восемьдесят. Морщинистое лицо носило следы полусведённой татуировки. Наверное, работая в госпитале, моя сестричка отмаливала грехи молодости.

Я думал, её молчание — часть религиозного обета, а оказалось, что она тихо презирала меня все эти дни.

Ответил, стараясь попасть в тон:

— Да хотя бы и в город.

— Оно и так, — мелко закивала сестра. — Столько деточек, как голубочков божиих слетится завтра со всех миров к нам на праздник. Грех не увидеть.

О-па. Завтра, что ли, день колонизации? Да нет, с чего бы вдруг? Что-то местное? Праздник какой-то?

— Так не пускает ваш Есвец, — шутливо пожаловался я.

— Не хорошо это он, — поджала губы сестра.

— Может, хоть вы бы за меня заступились? — брякнул машинально.

Женщина испуганно хлопнула татуированными веками в изреженной поросли белёсых ресниц.

Ах, какие ресницы были у Даньки… А грудки какие… Маленькие, в ладонь, как у Лиины, но не остренькие…

Я дёрнулся внутренне от накативших воспоминаний и понял вдруг, что о Лиине всуе не могу даже думать. Я с ней словно бы не сексом занимался — молился.

Моё неожиданное «вы» напрочь выбило из контекста ночную сестру, и она растерянно замолчала, таращась в пустоту, словно не только перед моими глазами стоял сейчас абрис женской фигурки.

Наконец леди сообразила, о чём я, и закивала привычно неглубоко:

— А и скажу ему до обхода! Вот и скажу! У тебя тоже дети малые. А ты ложись-ка пока, отдыхай. Сейчас кушать принесут…

Дети?

Ай, да Дерен… И тут успел наследить. Кто ещё мог насвистеть сестре, что у меня есть дети?

Интересно, это теперь весь город в курсе?

Я знал, что Дерен от скуки заводил в госпитале контакты не только среди медицинских сестёр. Ему было, где развернуться — здание состояло из офиса, спецклиники, где я лежал, лаборатории, городской больницы и корпусов экстренного обучения, на случай эпидемии.

Когда Дерена сменял на дежурстве Вили, мой керпи бродил по окрестностям. От него я знал уже и расположение основных помещений, и даже кое-какие имена. И всё это было мне на руку.

Почему бы не выйти в город? Сколько можно париться в клинике?

А заодно и Энрек покажет свои намерения. Реакция на побег, если она будет, расставит кое-какие точки над «и».

Я посмотрел в окно: далеко я уйти не смогу, а вот комедию поломать…

И вообще, раз уже хожу — значит, не болен. Мне нужно-то всего лишь проверить систему слежки за мной любимым.

С этой мыслью я и уснул.

Снился мне инспектор Джастин в обнимку с чудовищным механическим зверем, похожим на хайбора-переростка.

Зверь нависал над инспектором всей мощью стальных мускулов под безволосой железистой шкурой.

Биометаллическое тело его сыто поблёскивало, перетекая в пространстве. Он словно бы то исчезал в зоне Метью, то снова проявлялся.

«Вот видишь, — говорил инспектор, похлопывая по предплечью гигантскую тушу, — хатты на самом деле милейшие создания!»

В этот момент зверь опускал морду и в одно движение скусывал инспектору Джастину голову.

Скусывал так же легко и беззлобно, как модифицированные коровы скусывают жёлтые головки земных паразитов-одуванчиков.

Осиротевшие человеческие ноги, как полые одуванчиковые стебли всё двигались, механически переступая. И ни капли крови не упало на опалесцирующие лапы биомета, взирающего на меня умными глазами инспектора Джастина.

Сон разбудил меня глубокой ночью. Было тихо, лишь посапывала на своей кушетке ночная сестра.

Я стукнул согнутым пальцем по браслету: два часа… На Кьясне в районе Храма сейчас полдень. Малышня ещё даже не спит.

Как там Лиина? Вот бы поболтать с ней сейчас… У Айяны в кабинете есть голоэкран…

Но молчание Мериса означало только одно: высунусь — по башке настучит. И за эту историю с отравлением, и за инспектора Джастина, угодившего-таки в лапы Энрека.

Кот добрался наконец до архива. Хэд теперь знает, что он там вынюхал.

Я погладил браслет. Лиина и так в курсе, где я, остальное ей подскажет сердце.

Задремал опять, но чутко и тревожно. И крик ночной птицы прозвучал как свист триггерного заряда.

Я вскинулся в полусне и едва не метнулся по инерции под кровать. Потом отдышался и снова провалился в неглубокую дрёму.